Колдун обернулся и придержал поводья, дожидаясь, пока пони Родерика поравняется с его лошадью.
— Какое? Ты еще спрашиваешь «какое»?! Да взять хотя бы козу!
Теперь нужно было покрутиться среди людей и послушать их разговоры. Для этой цели Дэвид подошел к первому попавшемуся дому, постучался, а когда дверь открылась, показал на рот, потер живот и сделал горестное выражение лица. Хозяйка сунула ему в руки миску с едва теплой похлебкой, но в дом не пустила. Дэвид устроился во дворе, прислушиваясь и присматриваясь ко всему, что происходило вокруг. Старшая дочка затеяла с матерью спор о каких-то тряпках, которые должна была постирать. Два брата-близнеца (на двоих им было лет четырнадцать, не больше) обсуждали свое блестящее будущее: каждый из них собирался стать солдатом местного барона, а может быть, даже и королевским рыцарем, и каждый с большим сомнением относился к подобным потугам другого. Обсуждение закончилось дракой, а драка была прекращена появлением отца семейства. По адресу Дэвида коренастый бородатый поселянин выдал нечто язвительное, что в самом лучшем случае можно было бы перевести как «шут гороховый». Дэвид это тоже запомнил. Гнать со двора «шута горохового» хозяин, впрочем, не стал.
— Клянись не клянись, а веры у нас к тебе все равно никакой нет.
— Собираешься сесть на самолет и отправиться к Роберту Каннинхейму?
— Ааааа… Ну ладно… Мелимон, ты навроде читать-то умел?