— Голова наш… Остап Тарасыч… передать велели…
— Помер, — тяжко вздыхает востроносый. — Да он ли один? Ромаш Стойня, знатный лошадник, с полгода назад откинулся, смертью злой…
Проходивший по коридору ротмистр Ковалев остановился в недоумении.
Ты и не слыхал, и не знал об этом, и ухо твое не было
И скажешь: "Били меня, мне не было больно;
Почему они медлят? Сколько времени тянется это безобразие ожидания: двадцать пять минут? полчаса?