Продавец кивнул. Над головой его покачивался пластиковый женский торс.
На сотниковом столе красовался чернильный прибор размером с добрый арбуз, рядом стояла зеленая скляница, закупоренная деревянной пробкой. Внутри ее корчился черт – скляница была ему явно мала.
А если подумать, то и вправду к ужину. Только ужинать мною собрались.
Утром он сам не мог точно сказать, состоялся ли ночной разговор отца и матери в реальности – или ему приснилось.
Последнее думали оба: и Виртуоз, и Репризыч.
Сержант Выдра указание начальства выполнил с энтузиазмом, от души пнув задержанного ботинком под ребра. Охнув, главменеджер ковена, взятый вне конкурса по протекции, резво поменял диспозицию. «Супротив милиции – никаких чудес!» – вспомнил Глеб строчку из Высоцкого. – Нет, иначе: «Супротив милиции он ничего не смог». Это «Кроме мордобития – никаких чудес». Холодное железо в виде наручников, оно против всякого колдовства – первейшее дело. А за мордобитием, похоже, дело не станет…»