Утром он сам не мог точно сказать, состоялся ли ночной разговор отца и матери в реальности – или ему приснилось.
Последнее думали оба: и Виртуоз, и Репризыч.
Сержант Выдра указание начальства выполнил с энтузиазмом, от души пнув задержанного ботинком под ребра. Охнув, главменеджер ковена, взятый вне конкурса по протекции, резво поменял диспозицию. «Супротив милиции – никаких чудес!» – вспомнил Глеб строчку из Высоцкого. – Нет, иначе: «Супротив милиции он ничего не смог». Это «Кроме мордобития – никаких чудес». Холодное железо в виде наручников, оно против всякого колдовства – первейшее дело. А за мордобитием, похоже, дело не станет…»
Когда лейтенант отложил газету, знаменитые уши его горели полковым знаменем.
На плечи женщины был накинут белый халат. Она стояла в тени.
Голос был хриплый, чужой. Плечом Глеб пытался незаметно оттеснить Ольгу назад, но получалось скверно. Девушку, судя по всему, парализовало страхом. Она лишь отчаянно дышала философу в ухо, не в силах сдвинуться с места.