Алеша пошел, приотворил двери и доложил, что никто не подслушивает.
– Да, постели ему на диване, – ответила Грушенька.
– Катерина Ивановна? – с удивлением переспросил следователь. Прокурор тоже ужасно уставился.
– И не будешь, Ракитка, никогда в его коже не будешь. Ты мне башмаки будешь шить, Ракитка, вот я тебя на какое дело употреблю, а такой, как я, тебе никогда не видать… Да и ему, может, не увидать…
И вот тут-то и вошел Алеша. Федор Павлович, как мы видели, ужасно обрадовался Алеше.
– Lise, у меня серьезное горе! Я сейчас ворочусь, но у меня большое, большое горе!