– В последние дни – лет на двадцать, – мрачно ответил Майлз.
– Пока не прибудет полиция, не выпускайте цетагандийцев из башни. Парализуйте любого, кто попробует выйти. Потом разберемся. Да, кстати, поставьте пару охранников у восьмой башни, чтобы перекрыть барраярцев: пусть продвигаются к северу и оттесняют цетагандийцев, если те вздумают уйти на юг. Но, думаю, они отправятся к северу. – Прикрыв комм ладонью, он прошептал Марку: – За тобой, голубчик, – и продолжил, обращаясь к Ниму: – Когда прибудет полиция, уходите. Избегайте конфликтов. Но если попадетесь – будьте паиньками. Изображайте полнейшую невинность. Недоумевайте как можно искреннее. Это у тех гадких незнакомцев в башне нелегальные плазмотроны, а мы обычные туристы. Заметили что-то странное во время вечерней прогулки и остановились. Ясно?
– В таком случае, – мрачно проговорил Галени, – считайте, что ваши передвижения ограничены стенами посольства.
– Да, твое лицо… Я был тогда молодым дурачком. В тот момент это казалось мне прекрасным и только потом я понял, как трудно с таким лицом.
Если не учитывать его убийственной напряженности. Именно в этом – судорожно сжатых руках, раздутых ноздрях и жесткой линии рта – Сер Гален и Дув Галени – члены одной семьи, отец и сын.
– Я подал в отставку. Согласно пункту устава о выходе на пенсию.