Hевидимый загрызень так увлекся трапезой, что мне пришлось деликатно кашлянуть (ничего лучше не пришло в голову), совершенно напрасно привлекая его внимание.
Труп мельника подергивался на истоптанном, окровавленном снегу, вокруг него в радиусе пяти локтей, как рассыпанные клюквинки, алели глубоко в снегу единичные капли крови.
После четверти часа уговоров и угроз стало ясно, что Смолка сама с дуба не слезет. Прыгать она боялась, а развернуться мордой к стволу и спуститься по нему не могла. Тем не менее, следовало сманить ее как можно быстрее, пока крестьяне не начали проявлять повышенный интерес к диковинной зверушке.
– К-к-как он эт-т-то с-с-сделал?! – К старосте наконец вернулся дар речи – правда, в довольно жалком состоянии, изрядно подпорченный заиканием.
– Hу ты нахал! – Прошипела я. – А ведь уже стакивался со мной, знаешь, на что способна…
– Прекрасно. – Мрачно буркнула я себе под нос. – Заблудшая овечка. Hу что ж, юная пастушка, прогуляемся…