«Это ж мне дед палкой врезал, а потом Немой еще ногой наступил, падла!»
— Вот, значит, почему ее христиане в Параскеву Пятницу перекрестили.
— Все равно не удержишься! Ты — лекарка природная, не стерпишь, если больной умирать у тебя на руках будет!
Эффект превзошел все ожидания! Глаза у «апостолов» чуть не вылезли из орбит, дядька Никифор уронил ложку, даже дедово «Кхе!» прозвучало в иной, чем обычно тональности. Невозмутимым остался лишь Немой, но, опустив глаза, Мишка заметил, что из пирога, который тот держал в руке, во все стороны полезла начинка.
— Можно и птицу, кстати — не так уж и трудно.
Когда Мишка, вслед за Нинеей, бежал к дому покойного Велимира, он краем сознания отметил, как откуда-то вывернулся Чиф и припустил вслед за хозяином, а потом, когда Нинея схлестнулась с отцом Михаилом, рванул в сторону леса, словно за ним черти гнались. Наверно почувствовал, каким-то своим звериным чутьем, что здесь творятся вещи запредельные, и ударился в панику.