— Ты прав, Эдон, я действительно похож на одного твоего знакомого.
Толпы горгосцев метались между все еще сохраняющими строй фалангами элитийцев, напарываясь на острия выставленных копий и падая под ударами секир и мечей, тысячами гибли, стоптанные конями Корпуса или истыканные стрелами степняков. Побоище слегка снизило накал с заходом солнца, но все равно всю ночь ни один воин обеих армий не сомкнул глаз. К утру битва распалась на тысячи спонтанно вспыхивающих схваток, продолжавшихся весь день. И только к исходу следующего дня измученные воины победившей армии наконец смогли вернуться в лагерь. Но и в эту ночь почти никто не сомкнул глаз. Все огромное поле было охвачено многоголосым стоном и криками. Между гор трупов бродили сошедшие с ума и кого-то разыскивали, время от времени оглашая окрестности диким хохотом. И потому утром Грон поднял полумертвую от усталости армию и повел скорым маршем прочь от этого места, ставшего апофеозом смерти. После этой битвы плато, раньше носившее имя Равнины святых из-за того, что когда-то в песчаных пещерах, которых было множество в невысоких холмах, окружавших его с двух сторон, жили отшельники, получило новое имя. Его стали называть Равниной мертвых костей, потому что и само плато, и прилегающие к нему леса и холмы были завалены сотнями тысяч неубранных трупов.
— Марсовый! Сигнал Суммуту! — и, выхватив меч, бросил взгляд на соседнюю галеру. То, что он увидел в отблесках факелов, заставило его обессиленно опустить руки. Суммут отчаянно защищался от униремы, как родная сестра похожей на ту, что напала на него. Причем у Суммута дело было совсем безнадежным. Бой шел уже на площадке у рулевого весла. Ассат повернулся в сторону схватки, которую вели его люди, и, отчаянно взревев, ринулся вперед. Но не успел он пробежать и десятка шагов, как откуда-то из-за борта возникла фигура в тускло блестевшей кольчуге и, умело поймав его удар на лезвие своего меча, ловко отжала его клинок вниз и засветила в лоб Ассату стальным шаром, венчающим рукоятку кинжала…
Самой отрицательно мотнул головой. Грон задумался. Это навевало определенные надежды. Если бы надсмотрщик хотел его забрать, то наверняка пришел бы со стражником. А, впрочем, возможно, у него столь развито профессиональное презрение к иноземцам, что ему не пришло в голову, что кто-то из них может сопротивляться. Грон проиграл несколько вариантов, начиная от того, чтобы рвануть через забор, и кончая убийством надсмотрщика, но, насколько он смог понять, в столице без отметки в подорожной и специального жетона иноземцам делать нечего. Моментально загребут в рабские бараки, так что по всему выходило, что надо рискнуть. Он сунул руку в кошель и двинулся к двери.
Верфи помещались в небольшой бухте, укрытой за мысом, отделявшим залив, в котором располагалась крепость Герлен. Бухта была со всех сторон окружена скалами. Так, что ее невозможно было увидеть ни со стороны моря, ни с суши. Когда они въехали в кольцо скал и холмов, окружавших бухту, Грон невольно ахнул. Среди десятка небольших остовов юрких унирем, собранных на береговых стапелях, и полудюжины таких же, но почти законченных и болтающихся у самого берега, на дальнем конце ряда возвышался большой двухпалубный красавец с двумя мачтами, которые пока, правда, имитировали два длинных обрубка бревна.
— Говорилось ли на этом инструктаже, что вам вменяется в обязанность не только доставить груз по назначению, но и сделать это, не допустив повреждения ни одной печати?