— По поводу тебя остаются в силе все прежние указания, — и вышел из комнаты.
Вграр наконец-то вышел из охватившего его оцепенения и попытался неловко предложить руку, но Эвер сделал вид, что не заметил столь запоздалого и неуклюжего проявления уважения, и двинулся вверх по лестнице.
— Что? — Адмирал недоуменно уставился в лицо капитана Смрога. — Где первосвященный?
— Эй, псы морей! Пять лет я водил вас в набеги. Пять лет мы с вами брали на меч толстобрюхих купцов. Я начал это дело с одной галерой, а теперь у меня шестнадцать кораблей. На той галере нас было всего два десятка, сейчас нас почти тысяча мечей. Тогда мы были жалкими оборванцами, сейчас на ваших шеях блистают золотые цепи, а на пальцах перстни с драгоценными камнями. Любая портовая шлюха или дорогая гетера сочтет за честь принять у себя воина из стаи Тамора. И даже те, кто сложили головы в жарких схватках, были достойно приняты богами, ибо я никогда не скупился на обильную поминальную жертву их богам. И сегодня я хочу спросить вас — довольны ли вы своим адмиралом?
— Порой мне кажется, что не нужно никакого Корпуса и флота. Достаточно только запустить тебя в Горгос, и через полгода нам будет не с кем воевать.
Огонь стих к полудню. Когда измученные и перемазанные в саже и пепле жители смогли осмотреться, то увидели, что от города осталось не больше трети. Все остальное пространство занимали черные пепелища. А на улицах валялись обгоревшие трупы заживо сгоревших людей, и было их лишь немногим меньше, чем зарубленных. Так Корпус пришел в Ситакку.