Рядом раздалось сопение — Демка тоже захотел поглядеть на противоположный берег.
От реки донеслись всплески и шипение — ратники кидали в воду факелы — луна светила хорошо, да и привлекать чье-нибудь внимание ярким светом не стоило.
Мишка соскочил на землю, дернулся от боли в ушибленной пятке, постоял на одной левой, и снова осторожно встал на обе ноги. Острой боли не было — сильно пятку не отбил, но и хорошего тоже мало — левая рука еще побаливает после приключений на землях Журавля, а теперь еще и правая нога.
— Батюшка твой, покойный, вот так же в одночасье повзрослел… и тоже не по годам. — В голосе деда не было растроганности, как обычно при поминании убитого Фрола, скорее звучала гордость за то, что в новом поколении проявились лучшие, в его понимании, черты предыдущего. — Передали мне, какие ты слова для Младшей стражи нашел. Правильные слова! И в бою не сплоховал, тоже знаю! А потому… — голос деда построжел, хотя, как ни странно, не утратил теплоты — садись-ка, Михайла сын Фролов, будем с тобой боярскую думу думать, да совет держать!
Погостный боярин торопливо отстранился и осенил себя крестным знамением.
Что требуется показать тем ратникам, которые понимают, или только интуитивно ощущают, надвигающуюся беду? Возможность пополнения сотни — это понятно, а еще? А еще крутизну! Ярость, но обузданную, подчиненную дисциплине, ту самую, о которой толковал отец Михаил! Это и будет надеждой на будущее благополучие, потому что именно таким коллективным качеством обладал первый состав сотни, а сейчас это воспринимается, как утраченное сокровище старых добрых времен.