— Да где ты две сотни ратников разом видел? — усомнился Мишка.
— В третий раз вопрошаю: кто может назвать более достойного?
Пока Мишка размышлял, как поступить, их группа продвинулась уже почти до конца проулка. Подперли, по указанию Анисима, еще одну дверь, из-за которой доносились звуки какой-то подозрительной возни, бесполезно стрельнули вслед мальчишке, шустро перебравшемуся с крыши дома на тын и спрыгнувшему наружу и остановились возле дома из которого доносился голос заходящегося в плаче младенца. Трое отроков осторожно, по всем правилам проникли внутрь и тут же вернулись, сообщив, что никого, кроме ребенка в люльке, там нет.
«Едренать… это уже даже и не ГУЛАГ, а Освенцим какой-то… ну, предшественник, счастлив твой бог, что тебя в этот раз дома не оказалось… но я до тебя доберусь, падла, сдохну, но доберусь!»
— Что? Так он меня от старшинства отрешить, давно задумал?
— Нет, семенное зерно перед севом привозят — хорошее, отборное — и осенью и весной…