— Кхе! Едрена-матрена… я о таких вещах и не задумывался никогда, ратники-то сами себя одевают-обувают.
— Ну да, там на улице одновременно больше полусотни и не разглядеть было!
— А? — Лицо Варлама приняло уж и совсем тупое выражение.
Не обижайся за прямоту, батюшка Корней, и не казнись, такое у начальных людей сплошь и рядом случается — о других помнишь, а на своих — ни сил, ни времени… Я, вот, своих тоже проворонил, иначе, чем ты, но… чего уж теперь. У кого жена умная, такое не слишком заметно, а ты-то вдовец — ни Лавра пожалеть, ни тебе намекнуть, некому было. Татьяна-то сначала вся в свое горе ушла, а теперь над дитем будущим трясется — не повезло Лаврухе с женой… или так уж сложилось.
Пришлось ограничиться только двумя трофеями — мечом и конем. Оба трофея оказались «не очень» — меч, для мишкиной руки, великоват и тяжеловат, а конь то ли напуган, то ли упрям, то ли предан хозяину. Во всяком случае, пока Мишка заставил его подчиняться, голые ноги он об еловые лапы изодрал до крови, хорошо хоть стремена ступнями доставал — Тихон был не очень высок ростом.
Оба мужика изумленно замерли, зато третий, вошедший вслед за ними, долго не раздумывая, перехватил поудобнее охотничью рогатину и кинулся к Мишке. Самострел был уже взведен, болт мгновенно лег на ствол, и выстрел в упор разворотил обладателю рогатины череп. Мужики бросили вьюк и потянули из-за поясов топоры.