— Эй, водяной! — раздался над головой голос одного из ратников. — Давай-ка вылазь! Руки, руки давай, сам не выберешься.
— За счет удачного похода мы свой ресурс увеличили — во всех его видах. Теперь надо суметь им правильно распорядиться. Дураки-то только о том, что руками пощупать можно, заботятся, но мы-то с тобой знаем, что есть и кое-что поважнее! Оттого мы своей долей добычи свободней можем располагать — щедрость проявить, а они и не догадаются, насколько малую долю от истинной добычи мы отдаем!
Те, кто пытался сопротивляться, умирали, те, кто пытался бежать, тоже умирали. И те и другие — быстро и неотвратимо. Не спасали ни здоровенные щиты, ни выставленные навстречу всадникам рогатины. Копья уже сломаны или оставлены в телах врагов, в ход пошли мечи. Ратники, не обращая внимания на одиночек, кидаются туда, где несколько пеших, собравшись вместе пытаются образовать хоть какое-то подобие строя и отойти в Яруге в порядке. Полегла под мечами одна такая группа, вторая… все — пехота превратилась в охваченную паникой толпу.
— Кузька сейчас, как раз думает, как заставить водяное колесо кузнечный молот поднимать. Если получится, работа здорово облегчится. И мехи качать тоже колесом можно.
— Я те побьюсь! Чуть не выпотрошили, как куренка, а все туда же…
Этим-то поводом и решил воспользоваться Мишка. Невнятно пробормотав: «Пропадет же дите…» — он спешился, заскочил в дом и, сняв люльку с крюка, вынес ее на улицу.