— Почему две? — тут же прицепился боярин Федор. — Здесь везде по четыре литеры!
— Да, закрыты… — первым разглядел ворота Роська.
Вообще-то, можно было бы и не спрашивать — лежащий на ладони у десятника самострельный болт, хоть и был весь в засохшей крови, метка «лис» читалась без труда.
— Вот, то-то же! — Алексей снова коротко улыбнулся. — Совсем, как Корней кхекаешь.
— Добро. — Егор кивнул. — Теперь я должник Корнея.
Во дворе острога висела настороженная тишина. Алексей, по-прежнему скрючившись, лежал на том же месте, где упал, над ним склонились Матвей и один из федоровских ратников, раненые женщины испуганной кучкой жались возле войлоков, на которых лежали и сидели раненые отроки, там же сидел и наставник Глеб, одной рукой держась за скулу — было похоже, что опять поплохело. Роська, сидя на крыше сарая, объяснял что-то боярину Федору, указывая в ту сторону, куда уехал дозор, на появившихся в воротах отроков никто, казалось, не обратил внимания.