— Сможем! Я уже и места присмотрел, стрелять с того берега не дадим!
— Андрей, слышишь меня? — Мишка поддерживая больную руку здоровой, склонился над Немым, стараясь поймать его взгляд. — Не шевелись, тебя конь копытами побил сильно. Слышишь? Понимаешь?
Сказано было таким тоном, что Мишка предпочел не спорить, тем более, что на открывшейся полянке обнаружилось место, где журавлевцы делали остановку — на земле валялись окровавленные тряпки, куски коры и обрезанные ножом палки (видимо перевязывали раненых и накладывали лубки на переломы), вся земля была истоптана конскими копытами.
— А? — Брат Первака явно не мог сообразить, что от него требуется.
Вот теперь и отеческие объятия стали совершенно уместными, и бражка пошла гладко, и разговор полился свободно, без напряжения. Корней объяснял, как пришел к идее создания Воинской школы, оценив великую пользу просветительских усилий отца Михаила, а Алексей, подтверждая корнеевские мысли, рассказывал, как сначала учился сам, а потом учил других хитростям порубежной службы.
«Ничего, за тушей коня нас не достанут, сейчас ребята подойдут, лучников пугнут… обойдется, как-нибудь, лишь бы Андрюха выжил…»