— Вы не обратили внимания на то, что такая у каждого журавлевца на шее висит?
— Еще как! Некоторые, конечно, так умаялись, что пластом легли и до утра не шевелились, а некоторые… Хорошо, что от тех выпивох почти полная корчага бражки осталась. Тем, кто уснуть не мог, или кричал во сне, Илья посоветовал по чарке налить. Помогло. Только двоих никак угомонить не могли — Власия и Зосиму. Власию аж три чарки поднести пришлось — он же тому стражнику в живот попал, а уйти не смог. Вот и смотрел, как тот корчился, да орал, пока не сдох. Ну и нога, конечно, болела — Матюха ему вывих вправил, перетянул, но все равно…
— А чего ему это стоило? Ты вспомни, батюшка: Фрол во всем первым был, Лавр, будто в тени брата обретался. Только в кузне себя настоящим человеком и чувствовал — там-то ни ты, ни Фрол ничем упрекнуть, ничего указать ему не могли. Ведь так?
Про жизнь рядовых «граждан» земель боярина Журавля, пленный почти ничего не знал — дружина была элитой и с населением общалась мало, а к стражникам дружинники относились примерно так же, как в России спецназ ВДВ к гаишникам — не то что за коллег, за людей не считали.
«Едрит твою… раненых добивать! Проверяет или это ритуал, без которого ратником не станешь? Не очковать, сэр Майкл, они все равно обречены!»
«Ну вот, вскрылся еще один пласт ранее недоступной информации… как матрешек одну из другой вынимают. Ладно, и с этим разберемся. А десятничество Тихона, надо понимать, приказало долго жить… так может быть, утащить отцовский десяток в крепость? На свежую росчисть, в новые дома… пойдут ли? С дедом поговорить надо будет, или с Аристархом, сначала? Наверняка же оставит меня после церемонии, что б поговорить.