Рука шах-заде скользнула в развязанный кисет.
Мертвых не существует — щекочет сознание наместника Харзы странная мысль.
— Не беда, что длиннее, — усмехается шах. — Должен же я познакомиться со своей столицей? За мной!
— И когда же мой отец решил отправиться в паломничество, да будет добрая участь его вечным спутником?
Рев оглушает на миг, забивая уши тополиным пухом. Он рушится сверху, с небес, рев хмурого горного великана, в пещеру которого забрались мелкорослые воры, да вдобавок еще и нагло сожрали все запасы сыра! — а теперь он раздваивается, этот утробный рык, как раздваиваются голоса опытных певцов, чтобы слиться воедино разным напевом… Дверца «верхней комнаты» слетает с петель и, заячьей скидкой проскакав по крыше, рушится во двор; щепки сыпятся градом, одна из них больно впивается в бедро, и боль отрезвляет.
Пусть, а там посмотрим, кого столкнуть лбами.