– Дож окрестил его Калибаном, – шепнул Петя и счел нужным пояснить. – Это из Шекспира. Он теперь служит бухгалтером в каком-то ссудно-кредитном товариществе. А раньше был счетоводом в Добровольном флоте, плавал по океанам, но попал в крушение, чудом остался жив и в море больше не ходит.
– Почему он? Почему этот молокосос? – простонал Калибан. – Чем он лучше меня? Разве это справедливо? Дож, вы же обещали!
«М-да, – задумчиво протянул Дож, глядя на собеседника снизу вверх. – Вы и вправду человек любопытный».
Были, впрочем, и минусы, но несущественные.
Сначала она исчезла, и два дня Просперо не собирал нас, потому что без нее сеансы всё равно невозможны.
Дух долго не отвечал. Офелия беззвучно открывала и закрывала рот, ее лоб наморщился, будто она к чему-то сосредоточенно прислушивалась, ее ноздри раздувались. Коломбина испугалась, что сейчас вещунья снова понесет невнятную чушь, как во время всех последних сеансов.