Пока он допрашивал почтальона – каким путём шёл, да не оставлял ли где сумку, я трясущимися пальцами вскрыл конверт, и вместе со сложенным вчетверо листком вынул локон мягких, золотистых волос.
Объясняя такие очевидные вещи, я чувствовал себя довольно глупо, но что ещё мне оставалось делать?
Император совершал церемониальный въезд в древнюю столицу, следовал из загородного Петровского дворца в Кремль.
– А то, – терпеливо вздохнул Эраст Петрович, – что там, где принимают плату, существует финансовая отчётность. Наш с вами п-приятель не может уйти, пока не отчитается и не сдаст кассу – это выглядело бы чересчур подозрительно. Вон та дверь – служебный выход. Минут через пять, самое позднее, через десять, Почтальон выйдет оттуда и очень быстро отправится прямиком к Линду. А мы пристроимся за ним. Очень надеюсь, что больше у д-доктора помощников не осталось. Очень уж они мне надоели.
– Смешно, – сказал я, откашлявшись. – И здесь сад, и там.
– Ваше высокородие, но как мадемуазель Деклик поймёт, что достигла нужного поворота?