Актрисы, ни на минуту не умолкая, весело взялись за работу. И пять минут спустя на меня таращился из зеркала пренеприятный господин с окладистой рыжей бородищей, такого же цвета косматыми бровями, густыми волосами в кружок, да ещё и в монокле.
– Терещенко! Господин Терещенко! Откройте, это околоточный надзиратель! Вас срочно вызывают на службу! В связи с сегодняшним происшествием!
Я снова посмотрел на Эмилию – на сей раз долгим и внимательным взглядом. Это доктор Линд, сказал я себе, который мучил и убил Михаила Георгиевича. Но Линд был Линдом, а Эмилия Эмилией – между ними не существовало никакой связи.
– О господине Фандорине, том самом, что вчера… оказался свидетелем злодеяния. – Я справился с волнением и продолжил уже ровнее. – Сегодня утром, когда по известной причине у нас в доме наблюдалось некоторое волнение, господин Фандорин сидел на террасе и преспокойным образом курил сигару…
Фандорин осторожно закрыл золотую крышку, и голубоватое сияние, мерцавшее над столом, погасло.
– С Хитровки? – спросил кто-то. – Или с города?