Комната заколыхалась у меня перед глазами, радужно переливаясь, и я заморгал, стряхивая с ресниц слезы.
– Не раскисайте, Зюкин. Вон пустырь, где назначена встреча. Будем ходить, искать и ждать рассвета. Никуда Линд не денется. Мы нужны ему не меньше, чем он нам.
Его спутник на миг обернулся – я успел разглядеть только очки и бороду, и оба нырнули в самую гущу, теснившуюся в непосредственной близости от шлагбаумов.
Раздался сигнал отбоя, и я в крайнем негодовании кинул трубку. Да как он смеет так со мной обходиться?. Ничего не объяснил, ни о чем не рассказал! Как прошло его объяснение с Сомовым? Где Фандорин сейчас? Почему не возвращается сюда? И, главное, зачем я должен везти в такое странное место сокровища короны?
– Вот, возьмите. Стукнете его по г-голове, свяжете и сунете в рот кляп – вон ту салфетку. Ничего не поделаешь, Зюкин, у нас чрезвычайные обстоятельства. После принесёте свои извинения. Ещё не хватало, чтобы англичанин поднял крик. Да не тряситесь вы так, я скоро.
Я вспомнил, что видел в кабинете его высочества какой-то закопченый образок с потемневшей от старости лампадкой. Неслышно ступая, отлучился на минутку и понёс государю икону – только предварительно протёр салфеткой.