Моя рука дрогнула, и я впервые в жизни пролил несколько капель прямо на блюдце.
Оттого что голос у него был не бандитский, а обыкновенный, господский, я почувствовал себя спокойней.
– Да-да, восемь спица. На двехь, нет, двехца – хучка из медь.
– Кому он нужен, ваш мальчишка. Забирайте, пока не подох.
В первый миг – очевидно, оттого, что мои мысли были заняты посторонними вещами – я вообразил, что вдруг начал понимать по-английски (ибо разговор за столом, разумеется, вёлся именно на этом языке) и лишь потом до меня дошло, что эти реплики произнесены на русском.
Лицо бородача, и без того перекошенное, искривилось ещё больше, я услышал чмокающий звук удара, и мой несостоявшийся убийца мягко завалился на сторону, а вместо него надо мной стоял давешний элегантный господин в цилиндре, только в руке у него была уже не тросточка, а тонкий, длинный клинок, запачканный красным.