Тут-то гром и грянул. Георгий Александрович так хватил с размаху кулаком по столу, что опрокинулось два бокала, треснула кофейная чашка, перевернулась пепельница, а Симеон Александрович от неожиданности подскочил на стуле.
Судя по тому, что Эраст Петрович снова стал заикаться, его напряжение несколько ослабло. И я отчего-то тоже вдруг перестал дрожать и злиться.
Генерал-губернатор с высоты своего сажённого роста осмотрел зал и решительно направился туда, где в одиночестве сидел мистер Карр. Сел рядом, поцеловал англичанина в щеку и зашептал что-то на ухо, щекочась усами. Карр улыбнулся, блеснул глазами, склонил голову набок.
– Устал? – шепнула она. – А с виду такой крепыш. Какая у тебя сладкая бородавочка. Будто изюмчик.
– Знаете, Зюкин, так дело не пойдёт. Вы хотите, чтобы по вашим рёбрам бегали к-крысы? Я передёрнулся.
Государь и государыня распорядились произвести похороны за казённый счёт, а семьям, потерявшим кормильца, назначили воспомоществование. Поступок в высшей степени благородный, однако мне показалось, что газета чересчур уж восторгается щедростью их величеств, оставляя в умолчании причину высочайшей милости. Вряд ли москвичам тон статьи придётся по вкусу.