Вдруг моряк свернул в узкую подворотню. Я замедлил шаг, охваченный понятным смятением. Если те двое пойдут за мной, а Фандорин отстал или вообще куда-то отлучился, очень вероятно, что живым мне из этой тёмной щели не выбраться. Да и старик-то, похоже, не так прост, как показался вначале. Неужто самому лезть в ловушку?
Перекрестившись золотым шаром, я подбежал к проёму и заглянул вниз.
– От вас, сударыня, требуется только одно, – очень серьёзно сказал он. – Не подвергать жизнь мальчика угрозе. Будьте наблюдательны, это ваше единственное оружие. Я не знаю, что з-задумал Линд на этот раз, но руководствуйтесь собственным разумением, никого не слушайте и никому не доверяйтесь. Для полиции важна не столько жизнь вашего воспитанника, сколько избежание огласки. И ещё… – Он посмотрел ей прямо в глаза и проговорил то самое, что недавно пытался, да не сумел сказать я. – Не вините себя в случившемся. Если б вы и не оставили малыша одного, ваше присутствие все равно ничего бы не изменило. Лишь прибавило бы лишнюю жертву, потому что доктор Линд свидетелей не оставляет.
Мы ещё некоторое время обсуждали между собой способы, при помощи которых сможем конфиденциальным образом сноситься друг с другом, а потом совещание было прервано – снова в дверь просунулся Сомов, и по выражению его лица я понял: случилось что-то особенное.
– Немного. В его родном городе Иокогаме много к-китайцев.
– Я, – грустно молвил Фандорин. – Хорошо было придумано, правда?