– Что это был? – встрепенулась мадемуазель. – Что был этот звук?
Я медленно и осторожно, по вершку, перевёл взгляд на лежащее тело. Хотел ещё раз посмотреть на безжизненное лицо, но так до него и не добрался – в глаза бросился синяк, темневший из-за раскрывшегося ворота рясы. Синяк был давнишний, виденный мною ещё на квартире в Архангельском переулке.
Осторожно высунувшись из-за угла, я смотрел, как Эраст Петрович, вновь наряжённый «фартовым», идёт своей пружинистой походочкой по середине мостовой. В небе сиял острый и кривой, как турецкий ятаган, месяц, и ночную хитровскую улицу было видно так ярко, будто горели фонари.
– Вы ещё с-спрашиваете? Мальчик убит. Думаю, в тот самый день, когда вы, пытаясь его спасти, бросились вдогонку за каретой, Линд решил, что больше рисковать не станет и выбрал на роль посредника вместо вас мадемуазель Деклик – то есть самого себя. А может быть, так было задумано с самого начала. Наша Эмилия блестяще справилась со своей ролью. Для полного правдоподобия даже вывела нас к склепу, откуда так удобно было уйти по подземному ходу. У неё всё получилось бы, если бы не мой маленький сюрприз с кучером.
Я не мог не отдать должное выдержанности и мужеству моего господина. Обыкновенный человек, отец похищенного ребёнка, метался бы, кричал, рвал на себе волосы, а его высочество ни на миг не утратил контроля над собой, разве что курил папиросы одну за одной. В такие минуты особенно остро сознаёшь, какой высокий почёт и какая несказанная ответственность служить персонам императорской крови. Это особенные люди, не чета все прочим.