– Уже просадил Олафу двести крон. Играет как машина, ни одной ошибки. Даже неинтересно. Тогда я взял и напустил на него Барнстокра. Фокусник есть фокусник, пусть-ка он его пощиплет…
– Да тут нечего рассказывать по порядку… За стеной спальни двигали мебель. Голосов я не помню. Не было голосов. Но что-то там двигалось. Помнится, я показал стене язык и подумал: вот так-то, белокурая бестия, ты ляжешь баиньки, а я пойду к моей Ольге… Или что-то в этом духе. Это было, следовательно, примерно без пяти десять. Плюс – минус три минуты.
В глазах Симонэ прыгало дьявольское веселье.
Он молчал, глаза его то съезжались, то разъезжались.
– Вот и займитесь, – сказал я, протягивая ему ключ.
– В последний?.. В последний раз это было, пожалуй, в коридоре, когда мы с Олафом вышли из столовой.