– Здесь есть Олаф Андварафорс. Он вам все расскажет. Я не могу.
– Вы совершенно напрасно язвите, – сказал Симонэ. – Это у них квазиагонические явления. Выворачиваются суставы, несимметрично напрягаются псевдомышцы… Я ведь так и не успел вам сказать: у госпожи Мозес тоже была свернута шея…
– Нету здесь чемодана, – сказал я. – Давайте скорее.
– Я мог бы отдать вам чемодан, но сначала вы должны ответить на мои вопросы.
– Да, – сказал я. – Теперь достаточно. – Я встал. – Еще один, самый последний вопрос.
– …Конечно, я мог бы тогда же зайти к Олафу и свернуть ему шею, хотя я вовсе не уверен, что Олаф позволил бы мне это сделать. Но я и пытаться не стал, а просто пошел вниз и погасил свет в холле. Насколько я помню, все было в порядке. Все двери на верхнем этажа были закрыты, и стояла тишина. Я вернулся в буфетную, разлил портвейн по стаканам, и в эту минуту произошел обвал. Если вы помните, я занес вам портвейн, а сам подумал: пойду-ка я позвоню в Мюр. У меня уже тогда появилось ощущение, что дело швах. Позвонив, я вернулся к вам в каминную, и больше мы не разлучались.