Он сидел в своем кресле, широкий, кряжистый, жовиальный, невыносимо довольный собой.
– Вольно, – сказал я, и мы пожали друг другу руки.
Увидев меня, он сильно вздрогнул и приостановился.
– Ну, – сказал я. – а что скажет по этому поводу наука?
– Да. А что делать? – Чадо по-прежнему, видимо, по старой привычке, старательно избегало родовых окончаний.
– Мой дорогой инспектор! – немедленно начал он, выделывая фантастические вещи с сигарой, которую он держал двумя пальцами в приподнятой руке. – Мой уважаемый друг! Я чувствую себя чертовски неловко, но дело зашло слишком далеко. Я должен признаться вам в одной своей маленькой провинности…