– Нам повезло, – сухо сказал я. – А часы Мозеса – ваша работа?
Он поставил стаканы на каминную полку и вышел. Я взял стакан и снова уселся в свое кресло. Я был совершенно спокоен. Обвалы меня не пугали, а портвейн, вскипяченный с лимоном и корицей, был превыше всяческих похвал. Хорошо! – подумал я, устраиваясь поудобнее.
– Вы будете бить или нет? – спросил Симонэ. – Что там такое?
– Из рукава, – заявило оно хриплым басом. – Хилая работа, дядя.
– Это было бы прелестно. У меня был друг Петер, барон фон Готтескнехт. Вы не знакомы?.. Однако тогда вам придется звать меня Ольгой. А если услышит Мозес?
– Правильно, – сказал я. – Мы его живо приведем в порядок. Только никому не говорите, что случилось.