– А зачем вы, голова садовая, повели ее в бильярдную? – резонно возразил Симонэ.
Дю Барнстокр тоже поднялся и двинулся ко мне с протянутыми руками.
– Прошу прощения, – сказал я. – Час назад вы сказали мне, что вы швед. Что вы даже в большой степени швед. А теперь отказываетесь?
– Так, – сказал я. – Ну, пойдемте. Я запру вас в номере. Бутылку можете взять с собой.
Хинкус коротко глянул на нее и сейчас же отвел взгляд.
– То в одной, то в другой… Честно говоря, пока вы допрашивали Олафа, я пытался подслушивать и сидел в спальне… – Глаза его вдруг снова выкатились. – Постойте-ка, – сказал он. – Но если она жива… тогда из-за чего вся эта суета? Что случилось? Заболел кто-нибудь?