— Отпускаю, — пожал плечами я, допивая бокал. Все, сейчас найду Са и загоняю. Или рехнусь.
— Говорит, что ничего, но постоянно таращит глаза и открывает рот, — вытянувшись, как солдат перед начальником, чётко доложил парень.
Мне больше понравилось последнее, и удары перестали сыпаться на мою многострадальную самую верхнюю конечность. Но это не говорит о том, что вообще перестал задевать себя. Ещё как задевал… но, скажем, это было не столь болезненно.
Ну и ладно. Будет на ком сорвать раздражение, свернувшееся в груди как моток колючей проволоки. Причём дополнительно внутрь засунули мину со сбитым таймером. И когда она рванёт — понятия не имею. Но заденет всех, кто по неосторожности окажется рядом. Как бы так, невзначай намекнуть окружающим, что задевать меня сейчас не просто не рекомендуется, а смертельно опасно?
— Вы не могли бы сказать, что это? — поинтересовался Шетарр, пригубив вино.
— С взрослением. — И, снисходя к моему беззвучному вопросу, продолжил: — У тебя зубы прорезались.