Тис сидел на самом краешке своего тяжелого дубового кресла.
— Давай, давай, Сэм, показывай. — Глухая тень скрывала ее лицо.
— Том, — сказал он, — ты что делал сегодня вечером?
Марсианин закрыл глаза и снова открыл их.
Из флакона брызнула жидкость, превратилась в голубую мглу и, трепеща, обвилась вокруг ее шеи.
— Собственной ракеты испугался, — признался отец маме. — Нервы! Смешно даже подумать, будто здесь могут появиться другие ракеты. Разве что еще одна прилетит: если Эдвардс с женой сумеют добраться.