– Лаврович один в шести, – вскричал Денискин, – и столовая дубом обшита!
Бескудников, искусственно зевнув, вышел из комнаты.
– Тогда огонь! – вскричал Азазелло, – огонь, с которого все началось и которым мы все заканчиваем.
Кот, плативший кондукторше, чрезвычайно развеселил гостя, и он давился от тихого смеха, глядя, как взволнованный успехом своего повествования Иван тихо прыгал на корточках, изображая кота с гривенником возле усов.
Никанору Ивановичу полегчало после впрыскивания, и он заснул без всяких сновидений.
И тут на базаре не стало Низы и Иуды. Они шептались в подворотне какого-то двора.