Перед своим номером они обнаружили молодого парня, который подпирая стену, явно кого-то ожидая.
Виктория закусила губу, болт вонзился в очень неудачном месте, мичман едва мог двинуть рукой. Полубой несколько мгновений пялился на точащий из его тела кончик болта с пластиковым оперением, а затем скрипнул зубами и, прижав к оперению ладонь, надавил на болт, вгоняя его в тело. На его скулах заиграли желваки, заскрипели стиснутые зубы. На спине, под майкой, напротив раны, вздулась шишка.
Тяжело дыша он стер со щеки струйку крови — один из боевиков зацепил его кончиком сабли и огляделся. Живые стонали, не живые, а может, просто без сознания, валялись кучами тряпья.
— Не трудитесь, капитан, — мужчина поднял руку, прерывая речь Мерсерона, — мне на наши протесты плевать. За то, что вы осмелились сопротивляться, я мог бы выбросить вас в открытый космос, однако я отдаю должное вашей отваге и оставляю жизнь вам и вашему экипажу. Мне нужен судовой журнал, а также, — он ухмыльнулся, — все ценности, имеющиеся на борту корабля. После этого можете следовать своим курсом. Если сможете. А сейчас попрошу ответить на несколько вопросов: пункт назначения?
— Хм… Вывод может быть один: кто-то управлял вашей цивилизацией. Так? Причем управлял настолько тонко, что и мысли о чужой, навязанной извне воле, ни у кого не возникло.