Он отвернулся. И его руки, ставшие вдруг холодными и мертвыми, соскользнули с ее голых плеч.
– Спасибо за книжку, – повторила она устало.
Павла горестно смотрела на безобразную петлю, свисающую из рукава ее нового свитера; тем временем незнакомец молча приблизился и стал снимать с нее прищепки и пластыри, удивительно быстро и ловко, она поразилась, какие у него теплые руки, и испугалась, что он услышит исходящий от нее запах пота – она так намаялась в этом кресле, как после бега на длинную дистанцию…
– По вас проплакалась педагогическая карьера, – сообщил Раман угрюмо. – Дети любят людей с богатой фантазией.
– Зверя? – сонно переспросила Павла. – Вы… про зверя, Раман?
И сразу же на смену ему на экране возникло сухое и деловитое лицо Рамна Ковича. Скудный свет аппаратной скрадывал седину и морщины – тот Кович, что был на экране, казался сильнее и спокойнее Ковича живого, сидящего неподалеку от Павлы перед маленькой камерой в руках Савы.