– В каких случаях? – он сел на правый рукав, жестом приглашая Павлу занять остальную площадь куртки. – Что у вас за диагноз, Павла? Что за симптомы?
Потом пришла делегация – представители актерского цеха, всего четверо. Стареющая примадонна, когда-то дружившая с его бывшей женой. Молодой и перспективный парень – вот дурак, он-то зачем втравился?.. Ведущий актер театра, издавна бывший с Раманом в натянутых отношениях, возглавлявший оппозицию – если эту хилую горстку недовольных можно назвать оппозицией… И еще один, добросовестный служака вторых ролей и эпизодов – Раман его втайне уважал. Может быть потому, что тот совсем не боялся главрежа. Никогда.
Кович все еще усмехался, но губы его вдруг сделались негнущимися, будто резина на морозе.
…Съемка велась в ночном режиме, и оттого мир на мониторе казался темно-красным; по красной улице шла, напевая, девушка в джинсах, шла и размахивала плоским портфелем. Самописец на маленьком рабочем экранчике вычерчивал ровные темно-зеленые зигзаги.
– Я попрошу вас поработать… Еще хоть один сеанс. Не с Борком. Со мной.
Томик Вечного Драматурга лежал во внутреннем кармане пиджака. В последние несколько дней Раман испытывал суеверный страх при мысли, что книжка может потеряться – она талисман, эта книжка… С каждым днем он все более и более счастлив. Его замысел зреет, как яблоко; Раман понимает, что растущий плод немножечко ядовит – но ему ни капельки не страшно. Азарт, радость, свист ветра в ушах…