И она улыбнулась особенной «оранжевой» улыбкой, той самой, которая когда-то так поразила художника Соника.
Такие – или примерно такие – соображения стояли за коротким Анжелиным хмыканьем.
– Вы угрожаете мне? – спросил Влад, не оборачиваясь.
Первым, кто сказал Анжеле – лениво, вальяжно – комплимент по поводу ее водных упражнений, был молоденький юноша, почти мальчик, с виду – старший школьник; тайком разглядывая его из-под ресниц, Анжела подумала, что «в ее время» – лет десять тому назад – юноша, обладающий столь слабенькими физическими достоинствами, стеснялся бы появиться на публике не то что нагишом, но даже и в облегающих спортивных брюках…
Она, эта уверенность, много раз выручала его в жизни. В детстве ему казалось, что такое вот мамино спокойствие – как протянутая в будущее рука, выстраивающая там желанные события и разрушающая беды.
Влад лежал на диване, руки его были подняты над головой и пристегнуты наручниками к батарее.