Переговорный пункт был совсем рядом. Два квартала по улице вниз.
Я сижу сейчас в своем номере, смотрю в окно. Снег не перестает. Лет пятнадцать назад снегопад мешал мне бросить очередное письмо в твой почтовый ящик. Я боялся, что ты увидишь на снегу следы… а я хотел, чтобы не было не только отпечатков ботинок на белом – вообще никаких отпечатков. Я боялся, что ты догадаешься, кто такой этот «Апрель»…
– Владка, – сказала мама, голос ее доносился будто из-под толстого одеяла. – Что с тобой?
Был солнечный день. Снег сошел полностью, отовсюду лезла трава, на припеке показались самые первые, хилые еще одуванчики.
Институт пребывал в кольце странной, экзотичного нрава молодежи. От девиц темно было в глазах – блондинки, брюнетки, толстые и тонкие, красивые и откровенно уродливые, и в придачу к ним целый выводок «серых мышей», которые тоже хотели стать артистками; парней собралось меньше, но все они говорили так громко и обладали голосами столь гулкими, что – затыкай уши. Разбившись по углам, абитуриенты разговаривали неестественными голосами, взвизгивали, хохотали, надсадно рыдали, бормотали, падали, лаяли, рычали, пели под расстроенную гитару – в общем, проделывали все для того, чтобы удивленный Влад счел их сумасшедшими.