– Я бы с радостью, но сейчас не могу. Не имею права.
«Нож, – мысленно повторила Катя. – Забыл, да?!»
Котов снова вздохнул, на этот раз от души.
Никогда еще Лузгина не тошнило от боли. Теперь его рвало желчью, а потом выворачивало наизнанку пустой желудок, и это была ерундовая боль по сравнению с той, что раскалывала череп пополам.
– Это вервольф, – сказал Лузгин. – Знаешь слово?
– Ты, конечно, прости, но недаром я говорил: журналисты все е…анутые. Верят во что угодно. И пишут, и пишут… То-то меня от газет воротит. Сил нет читать. С самой перестройки одно говно. Будто это жулики печатают для идиотов.