Лузгин представил себе развязавшийся пупок с выпадающими из него кишками, да так ярко, что едва удержался от желания схватиться за живот.
– Значит, – сказал Лузгин, глядя сквозь рюмку на заходящее солнце, – ночных осталось двое. И вы вместе. Формально не самый плохой конец истории.
Безмолвие нахлынуло и потрясло. Тихий-тихий шелест листвы, почти неразличимый плеск воды у берега, и ни одного искусственного, человеческого звука. У Лузгина чуть слезы на глаза не навернулись. Еще два с лишним месяца покоя впереди.
– Час от часу не легче, – вздохнул Лузгин.
Просто на гофре некоторые буквы замялись.
Мише от ее веселья стало просто страшно, и он быстрым шагом направился к колонке мыть руки.