– Ты чего с бугром сделал, Андрюха? – ехидно поинтересовался Витя Яшин.
Лузгин тоже решил закурить, осторожно щелкнул зажигалкой и упрятал огонек сигареты в ладонь. Табак показался вкуснее обычного. Сказывался зашишевский воздух. На этом воздухе и курилось по-особому, и пилось, и елось, и еще множество приятных вещей обретало неожиданные свойства, и хотелось всего побольше, желательно сразу. Лузгин однажды в Зашишевье неделю пропьянствовал и выглядел потом как огурчик. А в Москве он после трехдневного загула лежал пластом.
– Триста, – объявил Лузгин внушительную по здешним меркам сумму.
Лузгин послушно разжмурился. Ощущение пространства нарушилось, потом восстановилось. «Ну, Вова, ты даешь!» – «Я быстро учусь, – пришел ответ. – Я ведь говорил тебе, у меня в школе были хорошие отметки!» И Лузгин понял: Вовка никогда не обманывал его. Мыслеречь оборотня не позволяла лгать.
– Ну да… – прохлюпало существо, размазывая слезы по лицу. – Ты этот… Сынок редактора.
– Вроде, – без особой уверенности ответил Котов. Он спрятал пистолет и теперь утирал лицо грязным рукавом. «БМВ» развернулся и проехал мимо. Котов проводил его безумным взглядом.