– Дед меня подвозил на желтом «запоре». Просил вам передать, что зимой приедет на мормышку удить.
Тощий и здоровяк прошли к дому. Громила на ходу небрежно поигрывал обрезом, и Лузгин обратил внимание, что свободная его рука как-то странно болтается. Вероятно, повреждена.
– Люди кусаться начинают, – сообщил дед, заметно понизив голос, насколько позволили дребезг и пуканье «Запорожца».
Зыков от души побил его ногами, потом гордо представился, объявил дурака задержанным, взял за шкирку и поволок в отделение. Парень был словно ватный, его пришлось тащить на себе, но могучий сержант и не таких доставлял. Единственное, что беспокоило Зыкова – голову снова туманило. А в бессознательном состоянии он мог какую-нибудь глупость сотворить. Например, запинать парня уже всерьез, до больничной койки. Зыкова безумно раздражал этот скользкий тип. Что-то было в его прикосновении… воистину отвратное.
И существо заплакало. Оно не хотело умирать. Но ему это предстояло довольно скоро. Пока что не физически – истончалась и усыхала его личность.
– А покурить-то совсем не лишне, пока можно еще.