Котов хищно подобрался, сунул руку под плащ и сделал на Мишу стойку, как хорошо вышколенная легавая.
Стало очень неуютно. Мысль о том, что над его разумом учинили противоестественное насилие, отрезвила Котова и напугала. Он уже совершенно не хотел с Леной спать и вообще предпочел бы ее внимательно разглядеть при свете дня. Котов умел закрываться от «цыганского гипноза», знал кое-что про НЛП и был уверен – на него воздействовали иначе.
– А думаешь, милок, мне с этого много радости? Если б я хотя понимал, как оно получается… Короче, они его нашодце тогда в лесу. И вроде бы погибши оба.
– Ну хватит, парень. Сердце разрывается на тебя глядеть.
– А ты говори с ним, милок. Побольше говори. Пусть вспоминает, что был человеком. Он же пацан совсем. Ему мамку с папкой надо. Вот и будешь… заместо папки, хе-хе. Своих-то нету еще у вас с Маринкой?
Миша очнулся от блаженного забытья и неприязненно скривился.