– Представления не имею. Выбрались с женой посмотреть тайгу, а тут – вертолет, скит...
– С «Алмаза», – почти мгновенно ответил Мазур.
– Иди уж... парикмахер чертов. Сама заплету бренные останки.
...Он спал чутким волчьим сном и моментально проснулся от п о с т о р о н н е г о звука. Несколько секунд лежал во мраке, мгновенно привязав себя к реальности. Темнотища, хоть глаз выколи – ночь выдалась безлунная, а фонари поблизости от тюрьмы не горели. Потом справа проник свет. Это отперли дверь камеры, и длинный прямоугольник резкого света протянулся от нее до противоположной стены. На всякий случай притворившись спящим, Мазур наблюдал сквозь прижмуренные веки. Шумно, по-хозяйски топая сапогами, вошли знакомые поганцы – усатый Мишаня и его напарник. Оба несли тяжелые табуретки, а бритый – еще и какой-то непонятный с первого взгляда предмет, за которым тянулась длиннющая тонкая веревка. На плече у Мишани висело помповое ружье.
– Да мы люди мирные, папаша, – сказал Мазур, с умыслом употребив последнее словечко.
– Меня?! – искренне удивился Мазур. – Сухопутные мусора? Я ж и обидеться могу за такие предположения...