Я смотрел, как раб осушил кубок. Интересно, чувствует ли он благодарность под непроницаемой пеленой, окутывающей разум?
Горы вокруг очень высоки — три, а то и четыре километра. Где-то с середины на них лежат вечные снега, там нет ничего живого, кроме зеркальных туров и диких грифонов. А если подняться до самых вершин, то просто не хватит воздуха для дыхания. Ириану это очень помогает в обороне долины…
Замок гайда Ириана стоит в горном кольце, не замкнутом лишь с запада, там и проходит дорога. Можно пройти и с востока, где горы пониже, но это скорее путь для смертника-террориста. Я предпочитаю нормальную дорогу, выстроенную беспамятными прежних поколений.
Мне вдруг захотелось перевести разговор на другую тему. Почему-то мне казалось, что Говорящий еще не решил, рассказать ли мне все, или провести разговор на тонкой грани туманных намеков. И я был почти уверен, что истинная причина его прихода мне не понравится.
Я кивнул. Долги платят. Долг жизни — или послушанием, или жизнью. Иного не дано.
...Солентайн любил жестокие развлечения и море. Больше ничего. И Тив, посмотрел на меня, снисходительно кивнул и произнес: «Медуза, мальчик». Это была слишком скучная тема, чтобы спеть хорошо. И слишком морская, чтобы Солентайн простил плохую песню.