Старик кряхтит. Лицо его делается страшным.
— Не знаю, — честно признался я. — просто разговор у нас с вами будет деликатный, и я хотел убедиться, что мы одни.
— Мне известно, что в последний раз ты работал с Абалкиным пятнадцать лет назад. Приходилось тебе после этого работать с другими землянами?
— Слишком трудно ответить на этот вопрос. Мы даже и не пытались на него ответить.
И в общем-то она была, конечно, права. Ответы на вопросы Экселенца я получил: Абалкин не интересовался работой глумовой, Абалкин не намеревался использовать ее для проникновения в музей. Но я действительно совершенно не понимал, какую цель преследовал Абалкин, устраивая эти сутки воспоминаний. Сентиментальность… Дань детской любви… Возвращение в детство… В это я не верил. Цель была практическая, заранее хорошо продуманная, и достиг ее Абалкин, не возбудив у глумовой никаких подозрений. Мне было ясно, что сама Глумова об этой цели ничего не знает. Ведь она тоже не поняла, что же было на самом деле…
— Я ничего подобного не видел, — объявляет эспада. — поговорите с ним, Лев…