— Слишком трудно ответить на этот вопрос. Мы даже и не пытались на него ответить.
И в общем-то она была, конечно, права. Ответы на вопросы Экселенца я получил: Абалкин не интересовался работой глумовой, Абалкин не намеревался использовать ее для проникновения в музей. Но я действительно совершенно не понимал, какую цель преследовал Абалкин, устраивая эти сутки воспоминаний. Сентиментальность… Дань детской любви… Возвращение в детство… В это я не верил. Цель была практическая, заранее хорошо продуманная, и достиг ее Абалкин, не возбудив у глумовой никаких подозрений. Мне было ясно, что сама Глумова об этой цели ничего не знает. Ведь она тоже не поняла, что же было на самом деле…
— Я ничего подобного не видел, — объявляет эспада. — поговорите с ним, Лев…
Все это и еще многое другое рассказал мне Экселенц той же ночью, когда мы вернулись из музея к нему в кабинет.
— Вы — рудольф Сикорски, начальник комиссии по контактам — произнес он тихим, удивительно бесцветным голосом.
Действительно, оказалось, что старик еще не лег. С некоторым недоумением, словно бы не узнавая, он смотрел с экрана на журналиста Каммерера. Журналист Каммерер рассыпался в извинениях за неурочный звонок. Извинения были приняты, однако выражение недоумения не исчезло.