— Опять двадцать пять! На носу своем потном заруби: это не девка, а боярышня Людомила Межицкая! Проявишь к ней неуважение хоть словом, хоть чем, я тебе лично, вот этой рукой, — Духарев поднес к физиономии Мышаты кулак, — зубы вышибу! Ясно тебе?
Русы устали. Вымотались. Сначала — многомесячная осада, потом — тяжелейший поход, и, наконец — ночная сеча вместо долгожданного отдыха. Иные из гридней стояли лишь потому, что их поддерживали плечи соседей.
Но монашек, похоже, совсем ослаб и голос утратил.
— Где все? — спросил Духарев, когда перепуганного мальчишку поставили перед ним.
А между тем вся Булгария лежала перед русами как печеный лебедь на блюде. Бери и ешь.
— Ты оглох, сотник? — Духарев немного повысил голос. — Убей его!