— Доволен, воевода? — уже вполголоса спросил великий князь.
И почти физически почувствовал напряженную тишину, повисшую над отрядом русов после этих слов.
— Забыл, кто я, Мыш? — с угрозой произнес Сергей, сверля взглядом Мышату. — Забыл, да?
Духарев тоже видел: на левом фланге, где держали оборону черниговские и смоленские (спешенные дружинники и ополчение), глубина строя уменьшилась почти втрое.
— Какой я тебе копченый! — сердито бросил пловец, убирая с лица мокрые волосы. — Из Киева я!
Проснулся, когда солнце уже взошло. Жизнь в печенежском стане шла обычным чередом. На замызганного парня в растрепанной одежке никто особого внимания не обратил, хотя даже среди неопрятных степняков парень этот выделялся особой неряшливостью: весь в земле и пепле, спутанные сальные пряди липнут к физиономии, босой, ковыляет неуклюже, всхлипывает. Зато в руках — уздечка дорогая, золотом украшенная.